Он нужен науке©

Два биолога

. Доктор Магдалина Покровская

.Зинаида Виссарионовна Ермольева

Ее научный подвиг лег в основу пьесы «Сильнее смерти», поставленной в 1939 году на сцене московского Камерного театра. Магдалина Петровна Покровская испытала на себе действие созданной ею противочумной вакцины.
Этот, и последовавшие за ним другие подобного рода опыты проводились тайно.

Она сумела утаить их до поры до времени не только от газет ной огласки, но и от Наркомата здравоохранения, где не рискнули бы дать санкцию на такие эксперименты.

Покровская решила испытать действие прививок на себе. Ее друг и товарищ по научной работе - доктор Эрлих - тоже потребовал права участвовать в этом опыте. Покровская и Эрлих верили, что созданная ими культура AMP - не враг, а верный друг человека.

И.С.Эрлих Прививка чумы морской свинке. 1934 г

Опыт начался 8 марта. По всей стране шел праздник: народ отмечал женский день.

Шла весна. Реки разрывали ледяную броню Новый, счастливый, веселый день вставал над страной.

У Покровской болела голова: у нее был грипп. «Еще лучше, - подумала она. - Я узнаю, опасна ли культура AMP в союзе с возбудителем гриппа».

Покровская набрала в шприц 500 миллионов бактерий и ввела себе под кожу. Теперь она могла только наблюдать. Вечером температура поднялась до 37,4°. К двенадцати часам ночи на месте укола появилось большое ярко - красное пятно. На другой день температура достигла 38,7°. Пятно расширялось с каждым часом. Шла борьба. Трудно было решить, как окончится это сражение.

К вечеру температура упала.

Покровская ощущала легкую боль и огромную радость. Хороший теплый, весенний ветер рвался в открытое окно.

17 марта Покровская сделала себе вторую прививку, а доктор Эрлих - первую. Этот опыт тоже окончился благополучно.

И когда в Москве Покровская рассказывала о своей работе, она закончила доклад горячими взволнованными словами:

- Я хочу, чтобы вы поняли, что я не была самоубийцей. Честное слово, я не похожа на самоубийцу. Я очень сильно люблю жизнь. И, конечно, я не была убийцей. Я проделала опыт на себе и докторе Эрлихе потому, что верила в культуру AMP. Верила, что нашла надежное, хорошее оружие против чумы... И оно не обмануло меня, - добавила с улыбкой Покровская.
" Я хочу, чтобы вы поняли, что я не была самоубийцей. Честное слово, я не похожа на самоубийцу. Я очень сильно люблю жизнь. И, конечно, я не была убийцей. Я проделала опыт на себе и докторе Эрлихе потому, что верила в культуру AMP. Верила, что нашла надежное, хорошее оружие против чумы... И оно не обмануло меня " М. Покровская.

«Будучи студенткой, я чуть свет лазила через форточку в лабораторию. Все кругом было закрыто, а мне хотелось лишний часок-другой посвятить опытам». З.В.Ермольева  Ермольева заразила себя холерой, а потом хладнокровно вела записи и ставила над собой опыты. Болезнь была побеждена, и это было научное открытие. В то время ей было только 24 года.

.

З. В. Ермольева родилась 24 октября 1898 г. в семье казака на хуторе Фролов Донской губернии. После окончания гимназии в Новочеркасске поступила на медицинский факультет Северо-Кавказского университета в Ростове-на-Дону (1917—1921).

Исследовательской работой Зинаида Виссарионовна начала заниматься еще в студенческие годы. Ее первые учителя глубоко заинтересовали юную слушательницу микробиологией, которой она посвятила всю жизнь. Свой трудовой путь она начала в качестве ассистента кафедры микробиологии упомянутого университета и одновременно заведующего бактериологическим отделением Северо-Кавказского бактериологического института.

С 1925 г. она возглавляла отдел биохимии микробов в Биохимическом институте им. А. Н. Баха в Москве. Этот отдел в 1934 г. вошел в состав Всесоюзного института экспериментальной медицины.

С 1945 по 1947 г. 3. В. Ермольева — директор Института биологической профилактики инфекций.

В 1947 г. на базе этого института был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт пенициллина (в последующем Всесоюзный научно-исследовательский институт антибиотиков), в котором она заведовала отделом экспериментальной терапии. Одновременно с 1952 г. и до конца жизни Зинаида Виссарионовна возглавляла кафедру микробиологии и лабораторию новых антибиотиков Центрального института усовершенствования врачей (ныне Российская медицинская академия последипломного образования).

Первые тревожные сообщения о вспышке холеры под Сталинградом пришли летом 1942-го, но, самое странное, эпидемия началась не в наших отступающих войсках, а на территории, занятой врагом. Когда немецкие дивизии подошли к Сталинграду вплотную, а потом вошли в город, холера косила их ряды не хуже русских пулеметов. С одной стороны, холера — неожиданный союзник, пусть себе свирепствует и дальше, но в том-то и проблема, что линии фронта эпидемия не признает и в любой момент может перекинуться на наши полки.

В Ставке забили тревогу! В Кремль вызвали наркома здравоохранения Георгия Митерева и поставили вопрос ребром.

— Есть ли возможность предотвратить эпидемию холеры в наших войсках? И если есть, то что для этого нужно сделать?

— Послать в Сталинград профессора Ермольеву, — ответил нарком. И после паузы добавил. — Наделив ее чрезвычайными полномочиями.

Решение было принято на самом высоком уровне, и на следующий день Зинаида Виссарионовна вылетела в Сталинград. До города добралась в два часа ночи и тут же открыла заседание чрезвычайной комиссии по борьбе с холерой. Выводы, которые сделала комиссия, были тревожно-однозначными: так как через город проходят сотни тысяч солдат и эвакуированных мирных граждан, нет никакой гарантии, что они не только не занесут эпидемию в Сталинград, но и не повезут ее в глубокий тыл. А это катастрофа!

Действовать надо было немедленно, поэтому решили всем без исключения солдатам и офицерам дать созданный Ермольевой бактериофаг. Но так как Зинаида Виссарионовна привезла его мало, обратились за помощью в Москву. И надо же так случиться, что эшелон, в котором везли с трудом изготовленный препарат, разбомбили немецкие летчики.

Теперь многие были уверены, что эпидемии не миновать. Но Зинаида Виссарионовна, проявив не женский характер, взяла ситуацию под контроль и решила наладить производство бактериофага в осажденном Сталинграде. Где? В специально созданной подземной лаборатории. То, что сделала Ермольева и ее молодые сотрудницы, было самым настоящим подвигом. Они хлорировали колодцы, обеззараживали места хранения нечистот, дежурили в изоляторах и, конечно же, делали прививки, обслуживая по 50 тысяч человек в день.

Все плотнее сжималось кольцо окружения, все беспощаднее становились бои не только за каждый дом, но и за каждый этаж, все больше было потерь, но не от холеры. А вот в немецких войсках холера лютовала.

Профессор Ермольева была не только фронтовым врачом, но и серьезным ученым, поэтому она не могла не заняться чисто исследовательской работой. Но так как для этих исследований нужен был «материал», пришлось обращаться к полковым разведчикам. Эти бесстрашные парни, которым море было по колено, изрядно оробели, когда им приказали таскать из немецкого тыла не разговорчивых «языков», а трупы умерших от холеры немцев. И лишь после того, когда с ними поговорила сама Ермольева и объяснила, что после соответствующих исследований каждый такой труп может стать отгадкой причины возникновения эпидемии, разведчики взялись за дело.

Именно тогда, в конце 1942-го в Берлин полетели полные недоумения депеши: из полевых лазаретов стали пропадать трупы умерших от холеры солдат. Тогда же, в конце 1942-го Зинаиде Виссарионовне по прямому проводу позвонил Сталин и задал три чрезвычайно важных вопроса: «Можно ли считать холеру побежденной? Не опасно ли держать под Сталинградом более миллиона людей? Не помешает ли эпидемия планам командования?»

Ермольева ответила, что на своем фронте она победу одержала, теперь слово за Красной Армией. Как известно, наступательная фаза Сталинградской битвы началась 19 ноября 1942 года, и 2 февраля 1943-го победоносно завершилась.

Вклад Зинаиды Виссарионовны Ермольевой в эту победу не просто велик, он ни с чем не сравним. В Ставке это прекрасно понимали, поэтому представили ее к награждению орденом Ленина, а потом и к присвоению Сталинской (позже ее стали называть Государственной) премии. Деньги за эту премию полагались немалые, но Зинаида Виссарионовна, не моргнув глазом, передала их на строительство самолета: именно так появился истребитель с надписью на борту «Зинаида Ермольева».

Говорят, что на всевозможных приемах, обращаясь к Ермольевой, Сталин называл ее «сестренкой» — видимо, из-за одинакового отчества. Так вот, желая отблагодарить «сестренку», вождь как-то спросил, кого бы она хотела видеть на свободе — своего первого мужа, известного микробиолога Зильбера, с которым она в разводе, или второго, который тоже сидит. К вящему изумлению Сталина Зинаида Виссарионовна назвала Зильбера.

— Но почему? — удивился вождь. — Ведь он к вам не вернется, он женат на другой.

— Он нужен науке, — коротко ответила Ермольева.

www.psj.ru/saver_national/detail.php

Зильбера, обвиненного в том, что он занес чуму в Баку, каким-то чудом тогда освободили через 4 месяца. За него пробовал перед Горьким хлопотать Каверин - его младший брат и его бывшая жена Зинаида Ермольева. Так и не знаю, помог ли он освобождению брата, но его выпустили через четыре месяца - невероятный случай! Хотя, возможно, помогли энергичные хлопоты Зины Ермольевой, которая, не помня незаслуженных обид, не теряя ни минуты, взялась за тяжкую, подчас унизительную работу, состоявшую из ежедневных писем, ходатайств, телефонных звонков и совещаний с друзьями.  Впервые оценил я тогда ее готовность к самопожертвованию, ее поражающую смелостью натуру. Главную черту ее характера нельзя было назвать отзывчивостью, которая предполагает существование двух существ: одно - сострадающее, другое - нуждающееся в сострадании. Оба они в ней как бы соединялись. Не теряя себя, она легко воплощалась в того человека, спасение которого было целью ее настойчивости, сметливости, оптимизма, юмора (подчас в безвыходных ситуациях) и терпения, терпения и снова терпения". из записок Вениамина Каверина "Старший Брат"

http://ljwanderer.livejournal.com/150397.html#cutid1