Унгерн фон Штернберг Роман Федорович 10(22).1.1886 - 15.9.1921

Виталий Вигилянский "Барон Унгерн. Территория ненависти". 1992

Полное имя - Роберт-Николай-Максимилиан (Роман Фёдорович) Унгерн фон Штернберг (нем. Nikolai Robert Max Baron von Ungern-Sternberg). 17 (29) декабря 1885, Грац — 15 сентября 1921, Новониколаевск).

Барон Унгерн происходил из старинного немецко-балтийского (остзейского) графского и баронского рода, включённого в дворянские матрикулы всех трёх российских прибалтийских губерний. Род происходит от некоего Ганса Унгерна, бывшего в 1269 г. вассалом рижского архиепископа.
Отец — Теодор-Леонгард-Рудольф. Мать — Софи-Шарлотта фон Вимпфен, немка, уроженка Штутгарта. Родители Унгерна много путешествовали по Европе, и поэтому мальчик родился у них в Австрии.
Барон вырос в Ревеле у своего отчима барона Оскара Фёдоровича фон Гойнинген-Гюне (Oscar von Hoyningen-Huene) и недолго посещал Николаевскую гимназию Ревеля (ныне Таллин, Эстония), откуда был исключён «из-за плохого прилежания и многочисленных школьных проступков». В 1896 году по решению матери был отдан в Петербургский морской кадетский корпус, при поступлении в который барон поменял имя на русское и стал Романом Фёдоровичем. За год до окончания корпуса во время Русско-японской войны Унгерн оставил учёбу и отправился на фронт вольноопределяющимся 1-го разряда в 91-й Двинский пехотный полк, но полк прибыл на театр военных действий в Маньчжурию уже после окончания войны. За участие в походе против Японии барон был награждён светло-бронзовой медалью и в ноябре 1905 года произведён в ефрейторы. В 1906 году поступил и в 1908 году окончил Павловское военное училище по 2-му разряду.


Р. Ф. Унгерн в семилетнем возрасте

С июня 1908 года служил в 1-м Аргунском полку Забайкальского казачьего войска в чине хорунжего. В конце февраля 1911 года был переведён в Амурский казачий графа Муравьева-Амурского полк. В июле 1913 года подал в отставку и уехал в Кобдо, Монголия, где служил в сотне есаула Комаровского (будущего белого генерала) сверхштатным офицером; затем вернулся к семье в Ревель.
С началом Первой мировой войны поступил в 34-й Донской казачий полк. За время войны пять раз был ранен, но плена избежал. За подвиги, храбрость и отвагу во время войны барон был награждён целым рядом орденов. Командовал казачьей сотней; в чинах же был произведён Временным правительством в войсковые старшины.
Осенью 1914 года на подступах к Восточной Пруссии барон Унгерн совершил подвиг, за который был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. 27 декабря 1914 года Дума ордена Святого Георгия 10-й армии «признала достойным награждения орденом Святого Георгия 4-й степени прикомандированного к 34-му Донскому полку сотника барона Романа Унгерн-Штернберга за то, что во время боя 22 сентября 1914 года, находясь у фольварка Подборек в 400—500 шагах от окопов противника, под действительным ружейным и артиллерийским огнем, дал точные и верные сведения о местонахождении неприятеля и его передвижениях, вследствие чего были приняты меры, повлекшие за собой успех последующих действий».

В конце 1914 году барон перешёл в 1-й Нерчинский полк, за время службы в котором был удостоен ордена Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». В сентябре 1915 года барон откомандировывается в конный отряд Особой важности Северного фронта атамана Пунина, задачей которого состояли партизанские действия в тылу противника. За время дальнейшей службы в особом отряде барон Унгерн получил ещё два ордена: Орден Святого Станислава 3-й степени и орден Святого Владимира 4-й степени.

В Нерчинский полк барон Унгерн возвращается в августе 1916 года. В этот период был произведен в подъесаулы, а также и в есаулы — «за боевые отличия»! В сентябре 1916 года награждается орденом Святой Анны 3-й степени.


Баронский герб рода Унгерн фон Штернберг

Однако за эксцесс, произошедший позднее — неповиновение и антидисциплинарный поступок — был командиром 1-го Нерчинского полка полковником бароном П. Н. Врангелем из полка удалён и переведён на Кавказский фронт в 3-й Верхнеудинский полк. Там он оказался вновь вместе со своим другом по предыдущему полку Г. М. Семёновым — будущим атаманом казаков Забайкалья — также удалённым бароном Врангелем из 1-го Нерчинского полка за растрату денежного аванса.

После Февральской революции Семёнов направляет военному министру Керенскому план «использования кочевников Восточной Сибири для образования из них частей „естественной“ (прирождённой) иррегулярной конницы…», который был одобрен Керенским. В июле 1917 году Семёнов выехал из Петрограда в Забайкалье, куда и прибыл 1 августа с назначением комиссаром Временного правительства на Дальнем Востоке по формированию национальных частей.

Вслед за ним в августе 1917 года в Забайкалье также направляется и его друг — войсковой старшина барон Унгерн, где они вместе фактически приступают к подготовке к предстоящей гражданской войне с большевиками.

После начала формирования в Маньчжурии Семёновым Особого маньчжурского отряда барон Унгерн назначается комендантом станции Хайлар с заданием привести в порядок разложенные большевистской агитацией находящиеся там пехотные части. Барон занимается поначалу разоружением пробольшевистски настроенных частей.


Казаки. 1914

И Семёнов, и Унгерн в это время снискали себе мрачную славу репрессиями против мирного населения, очень часто не имеющего никакого отношения к большевикам. После появления зимой-весной 1918 года в Забайкалье многочисленных эшелонов с пробольшевистски настроенными солдатами, возвращавшимися с развалившегося германского фронта, семёновский отряд был вынужден отступить в Маньчжурию, оставив за собой лишь небольшой кусочек российской земли в районе реки Онон.
В Гражданской войне принимал участие на стороне Белого движения, командуя Инородческой конной дивизией (позднее — Туземный конный корпус, Азиатская конная дивизия) в войсках атамана Семёнова в Забайкалье. Генерал-майор (октябрь 1918), генерал-лейтенант (не ранее 1920, реальность производства в этот чин под вопросом).

9 декабря 1918 года барон Унгерн был назначен командующим Туземным конным корпусом (позднее преобразованным в Азиатскую дивизию). Унгерн фактически является полновластным властителем Даурии и прилегающего к ней участка Забайкальской железной дороги. Во время похода в отсутствие Унгерна его замещал подполковник Л. Сипайлов, а порядок поддерживал небольшой контингент казаков и японцев. Начальником штаба Туземной дивизии с 21 февраля 1919 года служил подполковник Акцынов, ранее служивший в Особом корпусе жандармов.

На общий исход Гражданской войны силы Семёнова и Унгерна фактически не влияли никак. В течение 1919 года барон Унгерн имел в своем распоряжении не более 2 тыс. бойцов, многие из которых не имели даже навыков обращения с огнестрельным оружием; лишь к середине 1920 года войска барона были более или менее организованы и получили способность к самостоятельным действиям. В ноябре 1919 года войска красных приблизились к Забайкалью. В начале 1920 года в Иркутске происходит восстание, город захватывается эсеро-меньшевистским Политцентром; гибнет адмирал Колчак. В марте 1920 года красные взяли Верхнеудинск, а семёновцы отступили к Чите.



В августе 1920 года Азиатская дивизия барона Унгерна покинула Даурию с целью нанесения внезапного удара в тыл наступающим красным, однако в итоге ушла в Монголию для штурма Ургу — столицы Внешней Монголии (ныне — город Улан-Батор), занятой китайскими республиканскими войсками. Существует версия, что дивизия Унгерна в этом движении должна была стать авангардом, вслед за которым по плану позднее должен был последовать и сам Семёнов. Однако, анализируя все имеющиеся версии о цели этого похода, современный историк В. Ж. Цветков приходит к выводу о том, что наиболее соответствующей действительности является версия, изложенная самим бароном в красном плену о том, что поход планировался как глубокий рейд в тыл советским войскам, ведшим наступление на Читу. Для этого планировался переход через Яблоновый хребет с последующим ударом на Троицкосавск и, возможно, Верхенудинск (столицу Дальневосточной республики). Действительно, в августе Япония начала вывод своих войск из Читы и Сретенска (по Гонготскому соглашению от 17 июля), и стремительный удар конной дивизии барона Унгерна был бы весьма чувствительным для красных, заставив считаться с «семёновцами». По понятным соображениям детали этого плана держались в секрете, для чего понадобилась дезинформация не только об «исчезнувшей дивизии», но даже и о «самоуправстве» барона. Как пишет историк, барону пришлось уже в ходе похода менять направление удара: в октябре 1920 года войска Семёнова отступили, и поэтому рейд барона Унгерна в тыл красным стал бессмысленным.

Унгерна и его дивизию в Урге с надеждой ждали многие: для монголов он был провозвестником возрождения независимости, русским же колонистам он нёс освобождение от «китайского ига».
Первый штурм был рассчитан исключительно на внезапность и психологическую неподготовленность китайцев к войне с русскими. Операция по взятию Урги началась 26 октября 1920 года и окончилась неудачей — среди китайцев нашлось несколько решительных военачальников, сумевших удержать части от бегства, после чего проявилось китайское преимущество в огневой мощи… Бои длились до 7 ноября, причём во время второго штурма унгерновцы были очень близки к успеху, но положение китайцев спасла храбрость одного из их офицеров, сумевшего увлечь отступавших китайцев в контратаку. Унгерн потерял около ста человек убитыми и был вынужден отступить к реке Керулен, где барон суровыми мерами принялся восстанавливать пошатнувшуюся после поражения дисциплину:"…перед строем был заживо сожжён прапорщик Чернов и полностью истреблена посланными в погоню чахарами дезертировавшая Офицерская сотня."

В декабре 1920 года Унгерн вновь подошёл к Урге, пополнив свои силы сотней тибетцев под командованием хорунжего Тубанова. На этот раз барон, наконец, прислушался к советам других старших начальников Азиатской дивизии, в том числе прибывшего от Семёнова опытного кадрового офицера полковника Ивановского, и план третьего штурма впервые разрабатывали единственным в истории отряда совещанием командиров отдельных частей.

Войска Унгерна пополнились присоединившимися к нему монгольскими и бурятскими отрядами, и когда в январе 1921 года были разбиты два китайских полка на подступах к Урге — это открыло барону путь к вожделенной столице. Войска Унгерна перед третьим штурмом определялись численностью собственно Азиатской дивизии — 1460 человек (по Торновскому). Китайский же гарнизон (по Волкову) насчитывал 10 тыс. бойцов.

В руках у китайцев на положении заложника находился духовный и светский правитель Внешней Монголии — Богдо-гэгэн. Унгерн, вдохновлённый на дерзкий шаг монгольскими князьями, желавшими восстановить монархию в стране и положить конец усобицам, направил на спасение арестованного отряд особого назначения, который и выкрал пленника из города, занятого десятитысячным войском противника. Эта виртуозная спецоперация окончательно убедила командование китайского гарнизона в колоссальной силе «русских белых», мстивших, как казалось, за вероломное вторжение китайцев в Ургу год назад. После этого Азиатской дивизией был осуществлён штурм, закончившийся взятием Урги 3 февраля 1921 года, в успехе которой очень важную роль, как пишет В. Ж. Цветков, сыграла «психологическая подготовка».

И. И. Серебренников следующим образом оценивает личную роль барона Унгерна при взятии Урги: «Знавшие барона Унгерна отмечали его большую личную храбрость и неустрашимость. Он не побоялся, например, побывать в осаждённой Урге, где китайцы дорого бы заплатили за его голову. Произошло это следующим образом. В один из ярких, солнечных зимних дней барон, одетый в свое обычное монгольское одеяние — в красно-вишневый халат, в белой папахе, с ташуром в руках, просто въехал в Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он побывал во дворце главного китайского сановника в Урге, Чен-И, затем мимо консульского городка вернулся в свой стан. На обратном пути, проезжая мимо тюрьмы, он заметил, что китайский часовой здесь мирно спал на своем посту. Это нарушение дисциплины возмутило барона. Он слез с коня и наградил спавшего часового несколькими ударами плети. Проснувшемуся и страшно испуганному солдату Унгерн пояснил по-китайски, что часовому на карауле спать нельзя и что он, барон Унгерн, наказал его за это. Затем он сел снова на лошадь и спокойно поехал дальше. Это появление барона Унгерна в Урге произвело колоссальную сенсацию среди населения города, а китайских солдат повергло в страх и уныние, внушив им уверенность, что за бароном стоят и помогают ему какие-то сверхъестественные силы…»
Урга встретила Азиатскую дивизию и Унгерна как освободителей. Однако сначала город был отдан на разграбление войскам, после чего барон жестко пресёк в городе на корню все грабежи и насилия китайцев над монголами. Барон принял участие в торжественной коронации Богдо-гэгэна в феврале 1921 года. За заслуги перед правителем Унгерн был пожалован титулом «цин-вана» (сиятельный князь) и хана (обычно доступный только чингизидам по крови) со словами «Возродивший государство великий батор, командующий». Многие подчинённые барона получили посты монгольских чиновников.
Унгерн начал обустройство города и местной монгольской власти (премьером марионеточного правительства был назначен «революционер со стажем» Дамдинбазар) и проявил себя как жестокий деспотичный властитель, начав своё правление с резни, направленной против китайского и еврейского населения монгольской столицы, а также лиц, заподозренных в «левых» настроениях. Имевший место в Урге еврейский погром вылился в поголовное истребление евреев. Барон мотивировал свой поступок тем, что не мог смотреть, как еврей (заместитель председателя управы красной администрации некто Шнейман) издевается над русскими офицерами и их семьями, содержащимися в местной тюрьме. Несмотря на это, барон осуществил ряд прогрессивных мер: открыл военную школу в Урге, укрепил монгольскую экономику (открыл Национальный банк), улучшил здравоохранение.



Комендантом Урги стал начальник контрразведки Азиатской дивизии подполковник Леонид Сипайло(в), сосредоточивший в своих руках всю полноту гражданской власти в городе. Этот человек, отличавшийся патологической жестокостью, вызывал всеобщую ненависть в дивизии, за что был прозван «Макаркой-душегубом».

Вообще репрессивные меры, практиковавшиеся унгерновской контрразведкой в Урге против любого, заподозренного в большевизме, ничем не отличались в лучшую сторону от зверских методов работы самих большевистских ЧК на территории России во время всей Гражданской войны. У барона Унгерна с большевиками вообще было довольно много общего: та же нелюбовь к богатым, то же презрение к частной собственности и та же ставка на беспощадный террор.

Понимая, что в Монголии мало кто считает его желанным гостем и что руководство страны постоянно оглядывается в сторону большевиков (в 1921 году уже было понятно, что Белое дело в России проиграно и что Урге надо начинать строить отношения с большевистской Россией), барон Унгерн пытался завязать связи с китайскими генералами-монархистами, дабы с помощью их войск реставрировать династию Цин.

Б. В. Соколов полагает, что у барона не было достойной альтернативы походу в Россию. Историк пишет, что вопреки ожиданиям Унгерна китайцы не спешили ни реставрировать династию, ни реализовывать план Унгерна — и барону не осталось другого выхода (разве что ещё был вариант уйти в Маньчжурию и там разоружиться — это спасло бы многие тысячи жизней, но было бы капитуляцией), кроме как двинуться в советское Забайкалье, ибо монголы, в свою очередь, видя, что Унгерн уже не собирается более воевать с Китаем, уже начали менять своё отношение к Азиатской дивизии. К скорейшему уходу из Монголии барона Унгерна подталкивало и предстоящее в весьма скором времени окончание захваченных им в Урге запасов.



По мнению же В. Ж. Цветкова, барон Унгерн был уверен в успехе операции и рассчитывал на синхронные мощные антисоветские восстания на занятых большевиками территориях. Унгерн знал о восстаниях в Кронштадте, Западной Сибири и Тамбовщине и имел проверенную информацию о готовящихся восстаниях против советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке, что подтверждается словами из изданного накануне Северного похода Приказа № 15: "Сомнений нет в успехе, так как он основан на строго продуманном и широком политическом плане".

Да и факт отрицания бароном на допросе в красном плену наличия осведомителей в тылу большевиков отнюдь не доказывает их реальное отсутствие.

Непосредственно перед походом Унгерн предпринял попытку связаться с белым Приморьем. Он писал генералу В. М. Молчанову, однако тот не ответил барону.

21 мая 1921 года генерал-лейтенант Унгерн издал приказ № 15 «русским отрядам на территории Советской Сибири», которым объявил о начале похода на советскую территорию. Писал приказ известный польско-русский журналист и писатель Фердинанд Оссендовский. В приказе говорилось: «…в народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно — законный хозяин Земли Русской Император Всероссийский Михаил Александрович… В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой. Мера наказания может быть лишь одна — смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет «правды и милости». Теперь должны существовать «правда и безжалостная суровость». Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем…»

Цель похода барона Унгерна в Советскую Россию лежала в контексте возрождения империи Чингисхана: Россия должна была единодушно восстать, а Срединная империя должна была ей помочь изжить революцию.

Действительность поразила барона несоответствием его ожиданиям: вместо сотен белоповстанцев — его силы пополнились на территории России в лучшем случае десятками, в основном из мобилизованных и пленных: ко времени вторжения Азиатской дивизии в Россию большевики уже дали немного вздохнуть крестьянству — была отменена продразвёрстка, заменённая твёрдым продналогом, и началась НЭП, значительно приглушившая недовольство крестьян. А одно из самых крупных крестьянских восстаний — Тамбовское — было уже подавлено большевиками. В результате массовой поддержки Унгерну получить не удалось, что и послужило основной причиной неудачи Северного похода Азиатской дивизии. Да и сами монголы, готовые воевать с бароном Унгерном против китайцев, совершенно не были заинтересованы в походе против Советской России. Немаловажным фактором, сказавшимся на результате последнего похода Унгерна, стало и то, что теперь вместо дезорганизованных красных партизан Унгерну пришлось сражаться с многочисленными, хорошо вооружёнными войсками ДВР и 5-й советской армии — на фоне отсутствия ожидавшихся пополнений, подавляющий численный перевес красных войск, задействованных против наступавшей Азиатской дивизии, это обстоятельство серьёзно осложняло задачу барона.


Барон Р. Ф. Унгерн в сопровождении П. Е. Щетинкина

Выступая в поход на север, барон Унгерн направил к атаману Семёнову полковника Ивановского с просьбой открыть второй фронт и поддержать наступление Азиатской дивизии, однако бывшие колчаковские командиры отказались подчиниться Семёнову, хотя это выступление и значительно повышало шансы на занятие белыми частями части Дальнего Востока. В Урге был оставлен подполковник Сипайлов с комендантской командой и небольшим контингентом Монгольского военного училища, а непосредственно перед городом был выставлен заслон в составе 300 всадников бурятского дивизиона с приданой ему русской пулемётной командой.

Унгерн планировал своим ударом перерезать Транссиб, взорвав тоннели на самом уязвимом прибайкальском участке магистрали. Реализация этого плана могла привести к прекращению сообщения Дальнего Востока с остальной большевистской Россией и существенно бы облегчила положение белых частей в Приморье.

В конце мая 1921 года Азиатская дивизия направилась к границе Советской России. Перед походом барон Унгерн собрал наибольшие силы, какими он когда-либо располагал.
1-й и 4-й конные полки есаулов Парыгина и Макова, две артиллерийские батареи, пулемётная команда, 1-й Монгольский, Отдельный Тибетский, Китайский, Чахарский дивизионы составляли 1-ю бригаду под командованием непосредственно генерала барона Унгерна численностью 2100 бойцов при 8 орудиях и 20 пулеметах. Бригада наносила удар на Троицкосавск, Селенгинск и Верхнеудинск.
2-я бригада под командованием генерал-майора Б. П. Резухина состояла из 2-го и 3-го конных полков под командованием полковника Хоботова и сотника Янкова, артиллерийской батареи, пулемётной команды, 2-го монгольского дивизиона и японской роты. Численность бригады — 1510 бойцов. В распоряжении 2-й бригады находились 4 орудия и 10 пулемётов. Бригаде ставилась задача перейти границу в районе станицы Цежинской и, действуя на левом берегу Селенги, идти на Мысовск и Татаурово по красным тылам, взрывая по пути мосты и тоннели.

В подчинении барона также находились три партизанских отряда:
- отряд под командованием полковника Казангранди — в составе 510 бойцов, 2 орудий, 4 пулемётов;
- отряд под командованием атамана Енисейского казачьего войска есаула Казанцева — 340 бойцов при 4 пулемётах;
- отряд под командованием есаула Кайгородова в составе 500 бойцов при 4 пулемётах.

Присоединение названных отрядов к основным силам Азиатской дивизии позволило бы нивелировать численное превосходство красных, выставивших против барона Унгерна на главном направлении более 10 000 штыков. Однако этого не произошло, и барон атаковал количественно превосходящего его войска противника.

Поход начался с некоторого успеха: 2-й бригаде генерала Резухина удалось разбить несколько большевистских отрядов, но одновременно 1-я бригада под командованием самого барона Унгерна была разбита, утратила свой обоз и почти всю артиллерию. За эту победу над бригадой Унгерна тяжело раненый в бою командующий 35-м красным кавалерийским полком К. К. Рокоссовский (будущий маршал СССР) был награждён орденом Красного Знамени. Положение Азиатской дивизии усугублялось ещё и тем фактом, что Унгерн, веривший в предсказания лам, не стал из-за негативного результата гадания вовремя штурмовать Троицкосавск, занятый тогда ещё слабым красным гарнизоном всего в 400 штыков. Впоследствии в момент начала штурма гарнизон большевиков составлял уже почти 2000 человек.
Тем не менее, барону Унгерну удалось увести свои войска из-под Троицкосавска — красные не решились преследовать 1-ю бригаду, опасаясь подхода 2-й бригады Резухина. Потери бригады барона составили около 440 человек.

В это время советские войска предприняли в свою очередь поход на Ургу и, легко сбив заслоны Унгерна близ города, 6 июля 1921 года вошли в столицу Монголии без боя — барон недооценил силы красных, которых хватило и для отражения вторжения Азиатской дивизии в Сибирь, и для одновременной отправки войск в Монголию.


Барон Унгерн - за Веру, Царя и Отечество! Картина Дмитрия Шмарина

Унгерн, дав небольшой отдых своей бригаде на реке Иро, повел её на соединение с Резухиным, бригада которого, в отличие от войск Унгерна, не только не понесла потерь, но даже пополнилась пленными красноармейцами. Соединение бригад произошло 8 июля 1921 года на берегах Селенги. А 18 июля Азиатская дивизия уже двинулась в свой новый и последний поход — на Мысовск и Верхнеудинск, взяв которые барон получил бы возможность выполнить-таки одну из своих главных задач — перерезать Транссиб.

Силы Азиатской дивизии к моменту выступления во 2-й поход составляли 3250 бойцов при 6 орудиях и 36 пулемётах.

1 августа 1921 года барон Унгерн одержал крупную победу у Гусиноозёрского дацана, взяв в плен 300 красноармейцев (треть из которых Унгерн расстрелял в случайном порядке, определяя «по глазам», кто из них сочувствует большевикам), 2 орудия, 6 пулемётов и 500 винтовок, однако во время боя при Новодмитриевке 4 августа первоначальный успех унгерновцев был сведён на нет подошедшим к красным отрядом броневиков, с которым не смогла справиться артиллерия Азиатской дивизии. В Новодмитриевке по личному приказу Унгерна были расстреляны 2 семьи — 9 человек, включая детей, «чтобы не оставлять хвостов» (из личных показаний Унгерна в плену).

Последний бой Азиатской дивизии имел место 12 августа 1921 года у станицы Атаман-Никольской, когда большевикам были нанесены значительные потери артиллерией и пулемётными частями барона Унгерна — из 2000 человек отряда красных ушло тогда не более 600 человек.

После этого барон решил отступить обратно в Монголию, чтобы впоследствии с новыми силами атаковать Урянхайский край.

М. Г. Торновский, подводя итоги июльско-августовских боёв, пишет: «Потери Азиатской дивизии с 20 июля по 14 августа (…) весьма незначительны сравнительно с потерями красных. (…) Потери Азиатской конной дивизии нужно считать примерно такими: убитыми 200 человек, бежавшими 120 человек (в основном бурятов, так как дивизия проходила через районы, населённые именно бурятами), а всего 320 человек + 50 тяжело раненых. Но за это время дивизия получила пополнение из красноармейцев 100—120 человек. Следовательно, дивизия в своем составе почти не уменьшилась и была в полной мере боеспособной. Но горе было в том, что моральный дух в ней был убит, оставалось мало патрон, ещё меньше артиллерийских снарядов и почти не оставалось перевязочных материалов.

Азиатская конная дивизия нанесла красным весьма чувствительные потери. Подсчитывая на память, во всех вместе взятых боях она потеряли убитыми не меньше 2000—2500 человек, а сколько ранеными — «Ты, Господи, ведаешь». Особенно тяжёлые потери красные понесли на реке Хайке и у Гусиноозёрского дацана».

Замысел барона, в соответствии с которым дивизия должна была направляться в Урянхай на зимовку, не получил поддержки у чинов дивизии: солдаты и офицеры были уверены, что этот план обрекает их на гибель. Как следствие, в обеих бригадах возник заговор против барона Унгерна, причём в защиту командира не выступил никто: ни из офицеров, ни из казаков.

16 августа 1921 года командир 2-й бригады генерал Резухин отказался вести бригаду в Маньчжурию и из-за этого погиб от рук своих подчинённых. А в ночь с 18 на 19 августа заговорщики обстреляли палатку самого барона Унгерна, однако последний к этому времени успел скрыться в направлении расположения монгольского дивизиона (командующий князь Сундуй-гун). Заговорщики расправились с несколькими близкими к Унгерну палачами, после чего обе взбунтовавшиеся бригады ушли в восточном направлении, дабы через территорию Монголии добраться до Маньчжурии, а оттуда — в Приморье — к атаману Семёнову.


Барон Унгерн на допросе в Иркутске

Барон Унгерн предпринял попытку вернуть беглецов, угрожает им казнью, однако те отогнали Унгерна выстрелами. Барон вернулся к монгольскому дивизиону, который, в конце концов, его арестовал (в ночь на 22 августа 1921 года) и выдал красному добровольческому партизанскому отряду, которым командовал бывший штабс-капитан, кавалер полного банта солдатских Георгиев П. Е. Щетинкин. Показательно, что арестовали Унгерна «белые монголы» из отряда Сундуй-гуна, по мнению В. Ж. Цветкова, для них пленение недавнего кумира — своеобразный ответ на то, что барон ушёл из их столицы и оставил Ургу беззащитной перед нападением «красных русских». Историк считает, что этим барон Унгерн сам спровоцировал свой арест.

Версий пленения генерала барона Р. Ф. Унгерна историки называют несколько:
1.заговорщики захватили барона и выдали его красным;
2.заговорщики захватили барона, но, не выдавая красным, намеревались судить его;
3.заговорщики захватили Унгерна и бросили на произвол судьбы, а «спас» его разъезд красных разведчиков.

Б. В. Соколов высказывается в пользу версии о том, что причиной ареста барона монголами послужило стремление последних вернуться домой, их нежелание воевать за пределами своей страны. Командующий дивизионом пытался ценой головы барона Унгерна заслужить себе лично прощение у красных. Историк ссылается на тот факт, что план князя впоследствии действительно удался: и сам Сундуй-гун, и его люди после выдачи Унгерна были отпущены большевиками обратно в Монголию.
В. Ж. Цветков данную версию не считает убедительной, как и версию о том, что "…белогвардейцы убедились в силе Красной армии и бесполезности борьбы против неё, а потому, раскаиваясь в «преступлениях против трудового народа», решили арестовать своего командира."

Историк приводит аргументы в пользу того, что солдаты и офицеры Азиатской дивизии не собирались прекращать борьбу с советской властью; лишь малая их часть (в основном монголы) сдалась в плен. Многие ушли в Китай, в Приморье и летом-осенью 1922 года сражались в составе Земской рати генерала Дитерихса, также провозгласившего своим лозунгом возрождение династии Романовых. Историк пишет, что и в эмиграции бойцы Азиатской дивизии оставались непримиримыми противниками советской власти.

В любом случае арест командира — вещь, с точки зрения воинской дисциплины, абсолютно недопустимая, вполне в духе событий ненавистного барону 1917 года. Очевидно, что после ставшего очевидным неуспеха похода Азиатской дивизии в Забайкалье, подчинённые потеряли веру в своего командира, его прямолинейная жестокость и непредсказуемость стали раздражать, что, в свою очередь, в условиях гражданской войны явилось достаточным основанием для неповиновения.
Барон был потрясён предательством и откровенно признается позже на допросе:" Разложения своих войск и заговора против себя и Резухина совершенно не ожидал."

26 августа 1921 года Ленин передал по телефону своё мнение о деле барона, ставшее руководством к проведению всего процесса:

Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения, и в случае если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять.

15 сентября 1921 в Новониколаевске в здании Новониколаевского театра состоялся открытый показательный процесс над Унгерном. Главным обвинителем на процессе был назначен Е. М. Ярославский. Всё дело заняло 5 часов 20 минут. Унгерну предъявили обвинение по трём пунктам: во-первых, действия в интересах Японии, что выразилось в планах создания «центральноазиатского государства»; во-вторых, вооружённая борьба против советской власти с целью реставрации династии Романовых; в-третьих, террор и зверства. Барон Унгерн во время всего суда и следствия держал себя с большим достоинством и всё время подчёркивал своё отрицательное отношение к большевизму и большевикам, в особенности к большевикам-евреям. На суде Унгерн своей вины не признал и не высказал ни малейшего раскаяния.


Барон Унгерн перед расстрелом. Новониколаевск. 15.09.1921

"…Считает себя призванным к борьбе за справедливость и нравственное начало, обоснованное на учении Евангелия. Свои жестокости и террор в отношении людей не считает противоречащими учению Евангелия."

Несмотря на официальную амнистию и отмену большевиками смертной казни для «белогвардейцев», барона приговорили к расстрелу по приговору Чрезвычайного ревтрибунала и казнили в тот же день.
Богдо-гэгэн после получения известия о казни Унгерна повелел служить молебны о нём во всех дацанах и храмах Монголии.


Мистерия цам. Бурятия. Конец 19 века

Барон Унгерн оставил в истории значительный след, пусть и не такой, какой надеялся: именно благодаря барону с его полным пренебрежением к опасности, смогшему увлечь в казавшийся современникам безумным поход на Ургу горстку солдат, сегодняшняя Монголия является независимым от Китая государством — если бы не было взятия Урги Азиатской дивизией, то и Внешняя, и Внутренняя Монголия так и оставались бы и сегодня всего лишь одними из многочисленных китайских провинций — не были бы изгнаны из Урги китайские войска и не состоялся бы повод для ввода на монгольскую территорию частей Красной армии в ответ на атаку Забайкалья Унгерном во время его Северного похода.
Как пишет современный историк В. Ж. Цветков, барон Унгерн явил собой редкий пример в истории, когда русский генерал смог войти в политическую элиту другой страны, оставаясь при этом представителем России. Вся реальная военная сила в Монголии находилась в его руках, да и никто из военных не обладал в Урге 1920 года большим авторитетом, нежели этот остзейский дворянин, потомок старинного рыцарского рода.


Mундир барона Унгерна

Вместе с тем, как пишет В. Ж. Цветков, барон Унгерн не использовал прекрасный шанс сделать Монголию «центром антибольшевицкого сопротивления», вместо этого она стала «второй страной», где началось «строительство социализма».
Барон Унгерн для большевизма представлял действительную опасность тем, что открыто провозглашал своей целью не расплывчатую и неопределённую идею Учредительного собрания, а восстановление монархии.


Орден Святого Георгия 4-й ст

Награды

- Орден Святого Георгия 4-й степени (27 декабря 1914 года: «за то, что во время боя 22 сентября 1914 года, находясь у фольварка Подборек в 400—500 шагах от окопов противника, под действительным ружейным и артиллерийским огнём, дал точные и верные сведения о местонахождении неприятеля и его передвижениях, вследствие чего были приняты меры, повлекшие за собой успех последующих действий»);
- Орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (1914 год);
- Орден Святого Станислава 3-й степени (1915 год);
- Орден Святого Владимира 4-й степени (1915 год);
- Орден Святой Анны 3-й степени (сентябрь 1916 год).

Пересмотр дела

25 сентября 1998 года Президиум Новосибирского областного суда отказал в реабилитации барона Унгерна Р. Ф.

 

Память

- Генералу барону Унгерну фон Штернбергу посвящена песня «Вечное небо» группы «Калинов Мост», третья в вышедшем в 2007 году альбоме «Ледяной походъ».
- Памяти Барона Унгерна посвящена одноимённая песня волгоградской R.A.C.-группы «Моя дерзкая правда» (МДП).
- Барон Унгерн (Юнгерн) — персонаж романа Виктора Пелевина «Чапаев и пустота».
- Евгений Юркевич посвятил барону песню «Унгерну фон Штернбергу (за бароном Романом)».
- Барон Унгерн является в видениях одному из главных персонажей поэмы Андрея Белянина «Лана».
- Унгерну посвящена песня «The Baron of Urga» неофолк/неоклассик группы «H.E.R.R.».
- Именем Барона Унгерна названа украинская black metal группа «Ungern», единственным участником которой является музыкант «Dub Buk» и «Svyatogor». Лирика группы основана на антикоммунизме и НС.

Воспоминания

- Книга Фердинанда Оссендовского «И звери, и люди, и боги» издавалась несколько раз, в частности:
- Оссендовский Ф. И звери, и люди, и боги / Пер. с англ. В. Бернацкой; Предисл. Ю. Стефанова. — М.: Пилигрим, 1994.
- Оссендовский А. Ф. Люди, боги, звери. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 480 с. (Включает очерк Витольда Михаловского об Оссендовском)
- Маликов Е. В. Рец. на: Макеев А. С. Бог войны — барон Унгерн: Воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской конной дивизии. — Шанхай, 1934.
- Воспоминания Н. Н. Князева, служившего с 1921 года в Азиатской дивизии в чине подпоручика:
- Князев Н. Н. Легендарный барон // Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2004.
- Мемуары М. Г. Торновского, служившего некоторое время начальником штаба Азиатской дивизии:
- Торновский М. Г. События в Монголии-Халхе в 1920—1921 годах // Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2004.
Исследования
- Krauthoff, Berndt. Ich befehle! Kampf und Tragödie des Barons Ungern-Sternberg. — Bremen: Carl Schünemann, 1938.
- Барон Унгерн в документах и мемуарах / Сост. С. Л. Кузьмин. — М.: Издательство КМК, 2004. — 664 с. — ISBN 5-87317-164-5
- Белов Е. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920—1921 гг. — М., 2003. — ISBN 5-7784-0252-X
- Кручинин А. С. Барон Р. Ф. Унгерн-фон-Штернберг: Мифы и реальность // История «белой» Сибири. — Кемерово, 1995. — Сс. 144—147. [Критика книги Л. А. Юзефовича «Самодержец пустыни»]
- Кручинин А. С. Генерал-лейтенант Р. Ф. Унгерн-фон-Штернберг // Исторические портреты: А. В. Колчак, Н. Н. Юденич, Г. М. Семёнов… / Сост. А. С. Кручинин. — М.: ООО «Издательство Астрель», 2004. — Сс. 168—229.
- Соколов Б. В. Барон Унгерн. Чёрный всадник. — М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2007. — 448 ., 8 л. ил. — (Историческое расследование). — ISBN 978-5-462-00585-5
- Цветков В. Ж. Белое дело барона Унгерна
- Юзефович Л. А. Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р. Ф. Унгерн-Штернберга. — М., 1993.
- Palmer, James. The Bloody White Baron: The Extraordinary Story of the Russian Nobleman Who Became the Last Khan of Mongolia. — Basic Books, 2009
Художественные произведения
- Марков С. Н. Рыжий Будда. — М.: Русский центр «Пересвет», 1992. — 160 с.
- Юзефович Л. А. Песчаные всадники. — М.: Зебра Е, 2005.
- Художественный фильм 1942 года «Его зовут Сухэ-Батор»
- Художественный фильм 1967 года «Исход»
- Художественный фильм 1971 года «Кочующий фронт»