Коммунитарная революция в Европе началась «Je ne suis pas ‘antisystème’ c’est le systéme qui est ‘antimoi» (народное)В России совершенно ничего неизвестно о волне протестов под кодовым названием «Реальная Демократия». Эта волна впервые поднялась в Испании и захлестнула большую часть стран Европы, Латинскую Америку и постепенно добирается до США. Движение сохраняет очертания тунисской революции - огромная роль интернета в мобилизации людей, сетевой (горизонтальный) принцип организации, без партий и профсоюзов, без лидеров.
Фрактальная революция, или революция по эффекту бабочки.
Способен ли маленький бунт на одном конце планеты породить всемирный ураган, от которого затрясутся коленки у заседающих на саммите большой восьмёрки?
Один за другим, города Европы изменяют свой облик: на центральных площадях собираются сотни, тысячи людей с одним и тем же требованием - REAL DEMOCRATIE YA! Настоящей демократии - здесь и сейчас! Что это означает? Чего на самом деле хотят люди, спящие вот уже несколько недель в палатках на площадях городов? Они не покидают места собраний, преображая и присваивая себе пространство города, которое так давно уже перестало принадлежать гражданам.
Чтобы понять в чём тут речь, lotus-a-paris взяла интервью у Жюльена Люси (Julien Lucy), одного из самых активных участников парижского движения за Реальную Демократию.
K: Когда и как всё это началось?
J.L.: Всё началось в Мариде около 15 мая, 20-30 человек вышли на площадь Puerta del Sol и устроили там что-то вроде столов с информацией для граждан. Они говорили, что не принадлежат ни к какой партии, потому что не узнают себя в современных политических играх. Они говорили также, что хотят изменить систему и призывали всех присоединиться к ним. Это были ежедневные собрания в форме генеральных ассамблей (Народных Собраний или Советов, которые потом отстранили от власти большевики, а сегодня «демократические партии», существующие на средства крупного капитала - прим.м09) - люди обсуждали свои проблемы, предлагали решения. Они приходили в одно и то же время в одно и то же место, и очень быстро об этом месте стало известно в городе. И когда их стало где-то под 4000 человек, полиция решила, что пора с этим заканчивать и разогнала всех, хотя это были просто мирные собрания.
Вот тогда-то, после разгона мирного собрания, испанцы и среагировали - буквально на следующий день по всей стране около 40 000 человек оккупировали центральные площади городов, а через несколько дней их стало 60 000. Они разбивали палаточные лагеря, обсуждали свои проблемы, ели, спали, играли музыку на площадях. Там даже открылись импровизированные детские садики.
К: А кто вышел на площадь? Молодёжь, студенты, рабочие?
J.L: Поначалу это была молодёжь, но очень быстро движение стало смешанным. Они выступали за «реальную демократию». Они говорили, что выборы не являются демократическим институтом, и их интересуют другие формы участия народа в жизни страны, и эти формы нужно было ещё придумать (у нас уже давно придуманы – «Вся власть советам!» - прим.м09), создать и воплотить в жизнь.
Они не призывали голосовать за ту или иную партию, они призывали тех, кого называют «потерянным поколением» к восстанию. Они не требовали просто повышения зарплаты или что-то такое материальное, ведь это были бы лишь реформы. Они требовали настоящего изменения системы, то есть, необходимо было пересмотреть сам фундамент демократии, то, как мы можем организовываться и действовать вместе. Первый слоган у испанцев был «мы не товар», ни на уровне политическом, электоральном, ни на экономическом, ни на духовном и культурном уровнях мы - не товар. Нас нельзя использовать в целях больших политических и финансовых игр.
К: А как всё началось во Франции?
J.L: Испанцы написали обращение к народам всех стран Европы и мира. Это было не просто обращение с просьбой делать акции солидарности с Испанией. Это был призыв делать то же самое повсюду, во всех странах мира, потому что если начинается такое движение, оно имеет смысл только на мировом уровне: мы живём в условиях глобализации. Что интересно, испанцы организовывали свои собрания без голосования. Они решили вместо голосования искать консенсуса. А консенсус - он происходит от слова «sens», чувство - это общее чувство, атмосфера, когда чувствуется что все согласны, действительно согласны. И когда мы всё это увидели - на фотках, видео, в твиттере, - нам это показалось очевидным и очень простым. Даже без перевода на политический язык Франции. Тогда сначала была проведена акция у посольства Испании. А на следующий день мы собрались все на площади Бастилии, было человек 200 в первый день. Но с каждым днём нас всё больше и больше. То есть, из движения солидарности с испанцами это превратилось в нашу самостоятельную французскую движуху. С нами много испанских студентов, они всё время на связи с ребятами из Мадрида. Это движение не должно иметь границ.
К: А как вы организовываетесь?
J.L.: Мы приходим в одно и то же время на одну и ту же площадь. Идея в том, что люди должны вернуть себе город, вернуть себе публичное пространство и политическое сознание. Мы не поощряем алкоголь и наркотики на собраниях, и мы категорически против насилия. На первой генеральной ассамблее мы разбились на комиссии. Есть комиссия по работе с прессой, комиссия по акциям - она придумывает какие-то интересные акции, например, одновременно во всех странах мира сделать какую-то акцию. Есть комиссия по международным связям - она как раз координирует действия в разных странах. Есть комиссия по Франции - там люди следят, чтобы все новости о движении были переведены на французский, и пытаются мобилизовать людей по всей Франции. Есть комиссия по логистике - они решают, как организовываться на месте: еда, питьё, плакаты, баннеры, и так далее. Каждая комиссия в ходе своей работы выносит какие-то предложения, которые она может представить на генеральной ассамблее, там за них голосуют или пытаются прийти к консенсусу. Мы работаем день через день: один день - комиссии, другой - генеральная ассамблея. В идеале, конечно, их нужно совмещать.
К: Каковы ваши требования?
J.L: Переворот политической пирамиды - так чтобы процесс принятия решений шёл снизу вверх, а лучше, чтобы не было ни верха, ни низа. Полное равенство женщин и мужчин. Отмена долгов африканских стран перед Европой и США. Обнуление всех так называемых «национальных долгов». Изменение условий труда. Даже если мы сохраняем «принцип работы» как таковой - хотя это стоит под вопросом - мы отказываемся от прекаритетных условий занятости. Если безработица падает за счёт увеличения количества прекаритетных рабочих, мы против этого. Мы хотим работать чтобы жить, а не наоборот.
К: Но каковы реальные предложения? Меня интересует, предлагает ли это движение какие-то практические меры? Даёт ли оно ответы на вопросы?
J.L: Разные комиссии работают над этим. В Испании например много учёных - социологов, экономистов - которые приходят на площадь обсуждать это. Конечно, появляются какие-то ответы постепенно*. Интересно то, что нет никакой «единой платформы требований», но почему-то у всех стран мира, которые сейчас вовлечены в движение, выходит очень похожий список требований и очень похожая программа действий.
К: Если я правильно поняла, мысль состоит в том, чтобы организовываться в «коммуны» на уровне городских кварталов: в каждом квартале люди должны сами организовываться и решать свои проблемы как бы «параллельно» с работой государства. В том смысле что если им что-то нужно, они это делают сами не дожидаясь помощи «свыше».
J.L.: Да, это один из основных принципов - самоорганизация. Самоорганизация ведёт к автономности, а автономность - один из способов обойтись без государства. В Испании мобилизованных людей достаточно много, чтобы разделиться: одни остаются на площади, другие распределяются по кварталам, работают с соседями, знакомыми, родственниками, пытаются сорганизоваться и приводят новых людей на площадь. Во Франции людей для такой работы пока недостаточно. Сначала мы заполним площадь, а потом уже будем решать насчёт кварталов.
К: А ты можешь сказать какие там цифры по Франции?
J.L: 26 мая в Лионе было около 500 человек, в Тулузе - 450, в Рэнне - 400, в Нанте - 350, в Байонне - 200, в Бордо - 200, в Марселе около 100. И ещё где-то 15 городов по Франции, где в сумме вышли на улицу около тысячи человек. В Париже последние дни - от 800 до 1000 человек. Может казаться, что это совсем небольшие цифры. Но на самом деле в начале нас было по 10 человек в трёх городах. Буквально за пять дней мы поднялись от 30 человек до нескольких тысяч - и это без помощи профсоюзов и партий.
К: Ты не мог бы поподробней рассказать про этот принцип беспартийности?
J.L: Это одно из самых важных правил движения: движение принадлежит всем, оно исходит от каждого. Профсоюзы и партии не могут прийти со своими флагами, символикой и прочим и заявить свои права на движение.
К: Ты хочешь сказать, что люди во Франции и в тех странах, которые участвуют в мобилизации, потеряли доверие к профсоюзам и партиям, даже оппозиционным?
J.L: Дело не только в этом. В некоторых странах есть и страх, и отрицание партий и профсоюзов - люди больше не верят в них и воспринимают их как часть большой игры. Но есть и другая причина - даже если у людей осталось доверие к партиям и профсоюзам, когда ты приглашаешь в движение профсоюз, ты разделяешь движение. Потому что это профсоюз, это партия, то есть, это уже готовая логика и идеология. Это не принадлежит народу, это не было создано народом здесь и сейчас. «Реальная демократия» исходит из народа, а не от партбюро которое существует уже десятки лет.
К: То есть идея состоит в том, чтобы вместе выработать новые формы политической самоорганизации?
J.L: Да, смысл в том, чтобы создавать. Это постоянное коллективное политическое творчество.
К: А как обстоят дела на международном уровне?
J.L.: По последним новостям, согласно интерактивной карте движения по всему миру около 550 собраний. Самое многолюдное в Греции, там позавчера собралось 30 000 человек, несмотря на дождь. В Италии движение набирает силу - там в последние дни было от 10 до 15 000 человек. Вчера в Дублине было 3500 человек, в Берлине уже 4 дня подряд собираются по 1000 человек.
(Берлин)
Вообще собрания проходят почти во всех городах Европы. А на мировом уровне начинает шевелиться Латинская Америка: в Сантьяго в Чили собирается до 1000 человек, в Аргентине и Бразилии тоже народ. И в США студенты начинают что-то делать. Получается, по всему миру сотни тысяч человек !
К: Для тебя это скорее молодёжное движение?
J.L: Это движение пошло от молодёжи, но сейчас оно объединяет поколения, оно касается всего мира. Это молодёжь, которая принадлежит к «потерянному поколению» - это студенты и прекартитетные рабочие. Поколение потерянное в духовном, в политическом, в экономическом но ещё и в демографическом плане: был ведь бэби-бум, а потом начался «папа-бум». То есть, все должности заняты пожилыми или взрослыми людьми. У молодёжи нет места в обществе, в сравнении с предыдущими поколениями. Это «пожертвованное поколение», так его называют от Гватемалы до Гренландии. Именно от них пошло движение.
К: Вообще, то что они прибегли к оккупации пространства, можно объяснить из вот этого «потерянного» состояния. Оккупировать площадь означает в каком-то смысле держаться чего-то в мире где у тебя нет места. Заявить о своём существовании и не отпускать то, что должно принадлежать тебе - публичное пространство. Тебе кажется, что у этого движения нет прецедентов?
J.L: Оно беспрецедентно не столько из-за количества людей, сколько из-за своей формы и способа организации. Я не помню когда последний раз было движение, исходящее именно от граждан, снизу, с улицы и при этом на международном уровне! (Между прочим – Ливия, которую сейчас раскатывает «коалиция демократических стран», включая Францию, устроена именно таким образом – в то время, когда непосвященных пугают «страшной Джамахирией» - прим.м09) А если к нам подключатся студенты, лицеисты, какие-то ассоциации - то мы побьём все рекорды по численности движения!
К: А что нужно, чтобы люди подключались к движению?
J.L: Нужно дать ход эффекту снежного кома: прежде всего начать с себя, ходить на площадь и звать с собой всех кого ты знаешь, раздавать листовки в университетах, в лицеях, на заводах, на предприятиях, в метро. И обязательно надо слушать что происходит в мире! Вот когда ты провёл целый день раздавая листовки в метро, а потом приходишь на площадь и тебе говорят, что в Греции собралось 30 000 человек, а в Амстердаме 2000 человек вышли на площадь в одно и то же время что и ты, то тебе это даёт силы продолжать. Пока что этот ком растёт, и мы не знаем, что могло бы его остановить.
К: Но всё-таки как ты считаешь, что могло бы остановить это движение?
J.L: Если Испания сейчас остановится - это может привести к спаду мобилизации в других странах. Потому что пока что, кроме Греции, остальные европейские страны недостаточно мобилизованы, чтобы продолжать движение на том же уровне. Но после того что произошло в Барселоне 27 мая, когда полиция избила участников мирного собрания, движение будет только расти! Чем больше насилия со стороны полиции - тем мы сильнее.
BCN 27M from Daniel Vazquez on Vimeo.
Но ты знаешь, что в Мадриде например некоторые полицейские принимают участие в движении? Это невероятно! Но, кажется, то что происходит, касается всех. Поэтому мне кажется, в Испании они могут держаться ещё как минимум месяц. Если они хотя бы две недели будут сохранять такую массовость, то к этому моменту появятся новые страны, способные перехватить эстафету. Я думаю, первыми будут греки. Но было бы хорошо если бы подключилась какая-то страна, в которой бунты не так часты, как в Греции. Например, Англия, Бельгия... или Россия.
К: Знаешь, в России это очень сложно...
J.L: Да, но если бы Россия что-то сделала, это бы расшевелило все страны Европы. Представь себе - единая волна от Туниса до Сибири... несмотря на все репрессии!! И тогда была бы мощная солидарность с русскими на мировом уровне. Мне кажется, что российское население хочет того же самого, что и мы. Того, что мы называем «Реальной демократией».
К: А какова роль интернета во всём этом?
J.L: Конечно, роль интернета огромна! Особенно твиттер. Фэйсбук это интересно на локальном уровне. А твиттер - совсем другое дело, каждую секунду ты видишь новости со всего мира. Кстати, в Англии твиттер сейчас решили цензурировать. Они понимают, что твиттер намного более свободная штука, чем Фэйсбук. Они решили это на уровне Большой Восьмёрки: необходимо усилить контроль Интернета и всех типов социальных сетей. Одним из требований нашего движения является как раз-таки свободный Интернет. Наш сайт http://reelledemocratie.com/ насчитывает больше 10 000 посетителей в день. На твиттере есть система «хэштэгов», так вот по миру самый популярный твит вчера был - #acampadamadrid, а на уровне Франции - #frenchrevolution, даже более популярный, чем дело Доминика Строс-Кана и Большая Восьмёрка.
К: А какова в целом перспектива этого движения? Какова платформа максимум?
J.L: Изменить систему, уничтожить международные организации типа большой восьмёрки, большой двадцатки, НАТО и так далее. Предложить Конституционную Ассамблею, как это было в 1789 году, когда были составлены «тетради требований», со всеми пожеланиями народа, какие удалось собрать. Такая ассамблея смогла бы создать новую конституцию.
К: Но это опять то же самое получается. Те, кто смогут попасть на эту Ассамблею, - это же не всё население...
J.L: Конечно, над этим надо думать! Должны ли мы сохранять идею некой общей системы? Как быть например с Евросоюзом? В идеале конечно отменяются и ЕС, и границы (здесь чел, конечно, забредился – он запоет совсем по-другому, когда на его место будет претендовать с десяток экономических эмигрантов из более бедных стран - - прим.м09). В Тунисе например после революции первым делом отменили границы и впустили политических беженцев из Ливии например. Но пока есть хотя бы одна страна, которая не участвует в движении, границы будут продолжать существовать в этой стране.
К: Есть у вас поддержка от каких-то известных людей или организаций?
J.L: Нас поддерживают Anonymous, официально! Они делают для нас видео, для всех стран, которые участвуют в движе. А ещё они пообещали делать хакерские атаки, не только для того чтобы снабжать нас нужной информацией, но и ля того чтобы сократить возможности правительства. Например, в Тунисе они взломали национальное бюро расследований, типа вашего ФСБ, на два дня! Представь, если то же самое случится во Франции или в России! Нам нужна поддержка Anonymous, и я очень надеюсь что через пару дней мы узнаем что например Bercy, министерство финансов, взломали! (Не очень понятно, ради чего этот дебильный призыв к взлому сайтов - прим.м09)
К: Спасибо тебе большое! А ты можешь напоследок дать мне пару советов? Что мне сказать русским, чтобы они нашли в себе силы и желание выйти на улицы и присоединиться к этой мощной международной волне?
J.L: Россия должна присоединиться к нам! Мы знаем, что у вас есть интересные протестные группы и вообще что-то происходит, люди кажется начинают просыпаться. Надо только не дать им снова уснуть! Мы поддержим вас, если вам будет тяжело. Но начинать надо сейчас: именно сейчас! Возможно, это первый раз в истории, когда начинается такой движ на мировом уровне!!! Так что если вы хотите что-то менять - это нужно делать прямо сейчас!
(спасибо medmet77)
Далее пошла пурга про наше либерастное «движение 31», но суть не в этом. Кто бы не стоял идеологически за «тотальной либерализацией»
(кстати, не сложно догадаться кто –
- поскольку они так и не дошли до понимания роли глобальных банковских капиталов – а нам нужно освобождение именно от их диктатуры, но не отказа от национальной идентификации и гей-парадам в угоду глобальным корпорациям и планам создания «мирового правительства») - *обратите внимание – люди собираются без четкого плана действий, а у нас он есть:
(кстати, не сложно догадаться кто –
- поскольку они так и не дошли до понимания роли глобальных банковских капиталов – а нам нужно освобождение именно от их диктатуры, но не отказа от национальной идентификации и гей-парадам в угоду глобальным корпорациям и планам создания «мирового правительства») - *обратите внимание – люди собираются без четкого плана действий, а у нас он есть:Коротко общая позиция изложена здесь:
Комментариев нет:
Отправить комментарий