Пагода
"Напевая в пути". Если бы только напевая, но еще и пританцовывая. Как хочется туда, к вам. Идти с вами по горной тропке, слушать, как вы соревнуетесь с соловьем на самой границе дня и ночи в густых сумерках желтой бумаги и туши. Вот бы мне туда: втереться в вашу компанию, втиснуться в горную тропку, вмазаться в рыхлость листа. Узнаю вас всех, друзья мои. Вон Длинный идет, играя на флейте, за ним вприпрыжку Коротышка и Толстяк. А вот и колдун, недалеко от него солдат с женой и младенцем. Все забыли об ужасах побега, о тяготах пути, о ранах и немощи, о боли жизни на чужбине; и поют, обращаясь к Будде. Только меня среди вас не видно. Скорее всего, я в это время отстала, задержавшись под кустиком в общении с лопушком. Ничего, скоро я нагоню вас, и вплету свой голос в слова чужого языка, направляясь к пристанищу. "Я ищу пристанища во всех приютах чистоты. О, вы, отцы и матери, блуждающие по кругу Последовательных возрождений, Облекаясь в различные оболочки Шести разновидностей живых существ, Чтобы быть, как Будда, Незнающий страха и страдания. Да обратятся мысли ваши к знанию". Бреду в ночном коридоре. Лунная дорожка освещает блистающий паркет. Ее источник не Луна, а открытый Проем холодильника. Мне нужен лед. Он ниже, В темной холодильной камере. Все, как в моей голове - Чем ниже и глубже в мозг, - Проносясь мимо сознания, Насквозь пролетая подсознание, Влипая в бессознательное, - Тем холоднее и темнее, Тем темнее и холоднее. Глыбы льда растут, Скоро эти торосы разворотят мой череп. Боль невыносима. Пусть. Пусть внешний лед Поглотит лед внутренний. Я больше не желаю это терпеть! Хочу туда, слышишь ты, Ма Юань?! Хочу к тебе, в горные страны, напевать в пути древний канон о пристанище. Легкой поступью мчусь В сладость уединения. Ищу его во всех убежищах чистоты. По моим сандалиям Шелестят опавшие листья Дерева гинкго. О, это самое большое и древнее дерево во Вселенной. Оно было наполнено листвой рождений и смертей. О, матери и отцы! Вы бродили вокруг этого дерева, умножая его листву своими бесчисленными рождениями и смертями, облекаясь в пестроту оболочек шести разновидностей живущих существ. И лишь мне удалось заставить это древо сбросить листву к моим ногам. Теперь сандалии топчут рассыпающиеся в прах прошлые затхлые жизни. Иду по шуршащим жухлым листьям к последнему приюту. Чтобы не знать более страха и страданий, отлетающих при свежем дуновении знания. О, Будда, поспешим к Неназванному. Я знаю, он ответит мне едва обозначившейся на губах улыбкой, Тенью цветка коснется моего виска; и боль уйдет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий