Русский свиток Вьюнова

Районная гостиница.
Забит
Парадный вход и ходят где-то сбоку.

Половики. Почти домашний быт
С казенным кипятильником.

Набоков
Никак не лезет в голову…
Виной
Глухая осень в облетевших ветках.

Курю.
Листаю.
Слышу за стеной
Тревожное присутствие соседки.

Лишь двое нас в гостинице.
Народ
Провинцию обходит стороною.
Соседка тоже места не найдет
За тонкою покрашенной стеною.

Вот дождь собрался.
Станет моросить…
С Набокова не будет больше толку?!

Пойду к соседке, чтобы попросить
Соль.
Или спички.
Или же иголку.
* * *

За рыбку выдает себя блесна,
Но рыбкой быть она никак не может.
На гнев похожа буря.
А весна
На молодость наивную похожа.

Зачем природе надобно хранить
Все наши переменчивые лица:
Чтобы случайно нас не позабыть?
Чтобы случайно ей не повториться?

Зачем же существует этот мост,
К чему это подобье без огреха,
Где маленький и страшный сохнет мозг
В скорлупке крепкой грецкого ореха?


* * *

Закатный лес. Тропинки. Чащи.
Вдали притихшее село.
Лес, по-вечернему молчащий,
Хранит и звуки и тепло

Былого дня. Но пискнет птаха,
Облюбовав себе сосну,
И сразу съежится от страха,
Защелкнув клювом тишину.

Все глуше звуки, меньше света,
Древесный сумрачен покров.
И проявляются приметы
Иных материй и миров.

И в этой сумеречной гуще
Встают, укрытые на дно,
Иные силы,
Нам, живущим,
Знать о которых не дано.


НА ОСЕННЕМ КЛАДБИЩЕ

Здесь иная бывает прохлада.
Очень тихо. И так хорошо,
Словно ты в состоянье распада,
Сам того не заметив, вошел.

На лучи распадается солнце,
Распадается путь на шаги,
Распадаются сосны на кольца,
В водоемах — вода на круги.

Ничего не почувствуешь сразу,
Ничего-то не произойдет.
Он почти незаметен для глаза,
В неизвестную жизнь переход.


* * *

Вышел в рощу — всюду иней!
День морозом опьянен.
Губы выклубили имя
Невесомое твое.

День, присыпанный порошей,
День, истаявший, как нить,
Этот день, такой хороший,
С чем, скажи, еще сравнить!


* * *

Все прошло, дождем промылось,
Отболело, отлегло.
И нечаянно явилось
Песни белое крыло.

Песня соткана из шелка
И запущена в полет.
В этой песне тонко-тонко
Одиночество поет.

День стоит такой погожий
И высокий.
Потому
Мне не вытянуть, похоже,
Эту песню одному.
* * *

…А мы смеемся в это утро,
Печенье мятное жуем,
И так прозрачен день, как будто
В аквариуме мы живем.

И все ж от окон до порога,
Мы это чувствуем слегка,
Везде присутствует тревога
Необъяснимая никак.

Вот так в аквариуме зыбком
Под электрическим лучом,
Резвясь, посматривают рыбки
На притаившийся сачок.

А кто-то с замыслом неясным
К стеклу склонился и затих.
И слишком долго и опасно
Зачем-то изучает их.



* * *

Там за последней остановкой,
Есть освещенный поворот…

Там есть чугунная ограда,
Там за витринами неон…
А мне туда совсем не надо,
А мне-то надо от нее!

А мне к вокзалу в эту слякоть,
В вагон.
На полку.
И — ничком.
И горько плакать, горько плакать
И утираться кулаком.

А мне еще попутчик нужен,
Чтоб умный был и трезвый был,
Чтоб только слушал, только слушал
И ничего не говорил.



* * *

Запахнула шелковые шторы,
Распахнула шелковый свой взгляд.
Есть черта такая, за которой
Сразу начинается распад.

Нет! Не сразу. Будет промежуток.
Срезанная роза хороша!
И нужны какие-то минуты,
Чтоб ее покинула душа.

Роза, что волненье излучала…
Роза брошенная на кровать…
Эти два убийственных начала
Никогда нельзя соединять.

Но когда ты побеждаем страстью
И рассудка лопается нить,
Все отдашь за призрачное счастье
Их соединить.



* * *

А сегодня взломалась река.
Хорошо!
Испаряются крыши.
И на север текут берега
Мимо льдин со следами покрышек.

Я стою на крутом берегу.
Разминаю в руке папиросу.
Я остаться — увы! — не могу,
Все на свете устроено просто.

И не глыбы весеннего льда
Тают, плачут, плывут и смеются.
Это мы уплываем всегда,
А они навсегда остаются.


РУССКИЙ СВИТОК
Поэту Михаилу Вишнякову

Был ясный день.
И как-то сразу
Умолкли птичьи голоса.
Я скомкал начатую фразу
И посмотрел на небеса.

Там плыли, огнием увиты,
От горизонта облака,
И были розовым подбиты
Их темно-синие бока.

Они напоминали свитки,
Страницы Книги Бытия,
Что перед нами по ошибке
Открыл суровый Илия,

В которых судьбы всех народов,
И всякой твари,
И Земли.
Они в развернутых разводах
Над головою мрачно шли.

И был один отдельный с краю,
Славянской вязью испещрен,
Он был тяжел и нечитаем,
И, как ломоть, отрезан он.

Отмежевавшись
В даль густую
Вперед, а не вослед летел,
Горел,
Алел
И ни в какую
Всем раскрываться не хотел.

http://www.sibogni.ru/archive/36/409/